Стиль маражоара в бразильской архитектуре и декоративно-прикладном искусстве

Бразилия за четыре столетия своего существования, сначала в качестве колонии, потом как независимое государство, почти не генерировала самостоятельные визуальные концепции, то есть не имела своего уникального национального искусства. Приглашались мастера, импортировались материалы, заимствовались техники, стили. Лишь в начале 19 века, после основания Императорской академии искусств, появилась возможность готовить профессионалов в Бразилии. Наступивший 20 век обнажил проблему самоидентичности нации и выявил острую необходимость создания собственного изобразительного языка. Почти через сто лет после обретения Бразилией независимости, в первые десятилетия 20 века бразильские философы, писатели, художники начали искать опору, основу для построения самобытного национального искусства.

Говоря об архитектуре в свете этого вопроса, невозможно не вспомнить бразильский модернизм, известный всему миру. Но период его выхода за рамки подражательства европейским находкам и приобретения собственных уникальных черт приходится на 40—50-е годы, а поиски «своей» архитектуры, стиля и подхода, который отражал бы национальный характер, местные художественные традиции и удовлетворял бы требованиям тропического климата, начались намного раньше.

Эклектика, царившая в Бразилии на рубеже веков, опиралась на академические традиции, перенесенные на бразильскую землю как есть, без адаптации к климату.  Плохо приспособленные к местным климатическим условиям сооружения, строившиеся в это время, перестали удовлетворять эстетические требования меняющегося общества, не отражали национальных идей обновления и обособления.  

Из академической среды выделилось несколько групп архитекторов, ратовавших за обновление архитектурной школы. В поисках вдохновения они обращались и к колониальной архитектуре, создавая неоколониальный стиль, и к барочной как к одной из немногих несущих уникальные черты и, конечно, к культурному наследию индейцев.

Индейцы, жившие на территории Бразилии, не имели каменной архитектуры, поэтому процесс распространения интереса к доколониальному искусству начался с декоративно-прикладных видов творчества.

Особенный интерес вызывала культура острова Маражо, открытая археологами в 1870 году. На острове Маражо, в устье реки Амазонки, было найдено большое количество изделий керамики, обладавшей самобытной формой и стилями орнаментирования.  Уже с конца 19 века орнаменты маражоара изучались художниками и использовались в произведениях декоративно-прикладного искусства.

Теодору Брага и Маноэл Пастана, оба уроженцы штата Пара, в границах которого находится большая часть бассейна Амазонки, использовали элементы искусства аборигенов в своей работе. Причем не только индейские орнаменты, но и общие темы тропического леса: экзотичных для европейского искусства местных представителей флоры и фауны. Например, в эскизе для керамического чайного сервиза Маноэл Пастана использовал изображение фрукта и листьев хлебного дерева и пиктограмму рептилии с орнаментов маражоара. Сочетание более близкого к натуралистичному, узнаваемого изображения фрукта с контрастным по цвету геометрическим орнаментом дает очень яркий образ, несущий в себе карнавальность бразильского мировоззрения.

Увлечение экзотическими культурами стало общим для всей Европы в начале 20 века. На волне этого интереса в Бразилию приезжают работать европейские художники. Август Херборт, художник, профессор из Страсбурга, приехав изучать искусство бразильских индейцев в 1920 году, остался в Бразилии на 7 лет. Его многочисленные зарисовки объектов декоративно-прикладного искусства, эскизы керамических изделий и интерьеров, его статьи на тему важности наследия индейских племен для бразильского модернизма, на протяжении трех лет публиковавшиеся в газете O Jornal, оказали большое влияние на современников.

22 года прожил в Бразилии португальский художник Фернанду Корреа Диаш. Диаш много работал над иллюстрациями к модернистким литературным произведениям, разрабатывал эскизы керамических изделий и мебели. 

И Херберт, и Диаш разрабатывали модели керамических изделий для Бразильской керамической компании (Companhia Cêramica Brasileira), производителя керамики, который первым начал выпускать керамическую плитку для облицовки стен, поучаствовав тем самым в возрождении и перерождении еще одного национального элемента архитектурного декора – португальского азулежу.

В 30 году Диаш создает проект оформления зоны бассейна для усадьбы бразильского предпринимателя  Гильермо Гинле в Рио-де-Жанейро, где широко использует мотивы искусства аборигенов.

Водоем идеально вписан в естественный рельеф участка. В бассейне предполагалось посадить викторию-регию – самую большую кувшинку в мире, произрастающую в бассейне реки Амазонки. Подпорные стенки облицованы керамической плиткой с мотивами в стиле маражоара; плиткой же отделаны скамьи, фонтан и напольное покрытие зоны. Дизайн плитки включает как модульный орнамент, так и индивидуальные решения, выполненные в единственном экземпляре, как, например, фигурка лягушки, венчающая водопад. Стилизованная лягушка – распространенный индейский талисман муиракита (muiraquitã). Вазы в стиле маражоара с живыми растениями дополняют образ тропического сада.

В феврале 1922 года, когда страна готовилась к празднованию столетия независимости, в Сан-Паулу состоялась Неделя современного искусства, т. н. Неделя 22, где публике представили новое бразильское искусство. В отличии от живописцев, скульпторов, литераторов и музыкантов, участие архитекторов часто опускается в материалах о Неделе как малозначимое. Между тем, среди представленных проектов были работы Гарсии Мойя.

Антониу Гарсия Мойя – архитектор-утопист, ни один из проектов которого не был построен. По сохранившимся эскизам видно, что его проекты несут в себе черты месопотамской, арабской и индийской архитектуры. Но самое интересное в эскизах Мойи – необычное для того времени соотношение объемов, новаторский стиль упрощения и почти полное отсутствие декора. Обращение Мойи к более ранним латиноамериканским культурам, в частности к докобраловым, считается первым в истории архитектуры Бразилии. Дальнейшее развитие этого направления получило название стиля маражоара (marajoara), по названию культуры острова Маражо.  

Стиль маражоара вобрал в себя не только орнаментальные мотивы керамики острова Маражо. Мифологические сюжеты, герои фольклора индейцев, образы тропической природы Бразилии – все объединилось в яркий декоративный самобытный стиль.

Художник Теодору Брага, о чьем увлечении индейской культурой мы уже упоминали, в 1930-м году построил дом в стиле маражоара в Сан-Пауло для своей семьи. Архитектурный проект не несет никаких новшеств: планировка и основные архитектурные объемы повторяют стандартные приемы колониальных домов. Зато фасадные украшения, а главное, интерьер дома уникальны. Металлические решетки балконов второго этажа выполнены в виде геометрических орнаментов маражоара. Те же орнаменты украшают фасад, некоторые из них выполнены в той же технике, что и некоторые вазы маражоара – когда верхний слой глины выбирается инструментом, высвобождая рельефный орнамент. Все декоративные элементы, фасадные и интерьерные, были выполнены по эскизам Теодору Браги, который задумывал свой дом как единый ансамбль: решетчатые перегородки между зонами гостиной, вазы, перила лестницы, резьба на мебели и даже узор паркета.

У декоративных фасадных решений не было потенциала вырасти в полноценный архитектурный стиль. Но уровень популярности маражоара в те десятилетия можно представить по одному интересному факту. Когда в 1935 году был объявлен конкурс на проектирование нового здания для Министерства просвещения и здравоохранения, победил в нем проект, оформленный рельефами в стиле маражоара. Самые смелые модернистские проекты попросту не были допущены к участию в конкурсе. Из всех допущенных академических был выбран проект архитектора Аршимедеса Мемории, академичный в своей основе, но националистичный в реализации фасадов и декоративных элементов. Проект-победитель так и не был реализован, но выбор жюри говорит о том, что основная масса консервативно настроенных архитекторов симпатизировали этому направлению и видели в нем ответ на националистические настроения власти.

Популярность ар-деко маражоара продолжалась вплоть до конца 1940-х. Не превратившись в полноценное направление и оставшись в рамках декоративного дополнения, стиль маражоара тем не менее сильно изменил лицо бразильского ар-деко.

Элементы индейских орнаментов, сюжеты и герои их мифологии использовались для оформления многоквартирных и частных домов достаточно часто. В большинстве случаев дизайн ограничивался абстрактным воспроизведением или интерпретацией орнаментальных элементов, но есть и примеры создания художественных образов и целых декоративных ансамблей с индейской тематикой.

Самым известным таким примером является здание Итаи (Itahy) в Рио-де-Жанейро на улице Носса-Сеньора-ди-Копакабана. Здесь мы видим уже не стилистически переработанное цитирование орнаментов с индейской керамики, но интерпретацию темы джунглей, индейской мифологии в стиле ар-деко. Парадный вход представляет собой портал, оформленный рельефами из майолики авторства Педру Коррейа ди Араужу.  Дверь находится в углублении, образованном двумя волнами стен, которые облицованы изразцами разных оттенков изумрудно-зеленого. Подходя к двери, гость как будто погружается в речную воду. Над входом – встречающая гостя русалка-кариатида с развевающимися волосами стоит, опираясь на камни, о которые плещутся керамические глазурованные волны. Мотив подводного царства поддерживают и другие элементы декора входной группы. Кованая решетка створок двери выполнена в виде стилизованных водорослей, мозаичный пол холла с изображением волн украшен медальоном с рыбой.

Еще одно здание, которое нельзя оставить без внимания – Итаока (Itaoca). Входная группа оформлена рельефным керамическими панелями с изображением лягушек-талисманов, насыщенный зеленый цвет глазури отсылает к темам леса и реки.

Названия зданий также несут в себе символику: на языке индейцев племени тупи-гуарани itahy означает ‘маленький камень’, а itaoca – ‘каменный дом’.

Оба здания, Итаи и Итаока, построены в 30–40-е годы, когда Копакабана еще была преимущественно малоэтажной и не до конца застроенной. Объемы и формы зданий в стиле ар-деко, не зажатые со всех сторон другими постройками, выглядели элегантно и величественно. Сегодня эти и другие примеры архитектуры ар-деко маражоара еще можно увидеть в городской толчее высоток и полюбоваться образцами стиля, пришедшего из Европы, но трансформировавшегося во взаимодействии с модернистским национализмом, приобретшего индивидуальность и уникальные черты.